Метаморфозы божественного света

На рубеже веков, в конце XIX — начале XX века в России впервые появилась идея целостного восприятия архитектурных форм и предметов интерьера: вещь в интерьере должна была составлять единое целое с окружающим пространством, а также соединять в себе функциональность и эстетику. Это относилось в равной степени и к отдельным предметам, и к зданиям, когда пространство перетекало изнутри наружу, а формы здания органично вписывались в окружающую среду. Фантазию художника не должны были ограничивать какие-то определенные рамки, личностное начало ставилось во главу угла. Новые идеи стали воплощаться в жизнь, был найден, наконец, новый стиль, вошедший в историю под названием модерн. На рубеже веков, перед неизбежностью войн и революций, в Абрамцевских мастерских стали «писать отрадное» и, в конечном итоге, оказались правы. Мы до сих пор любуемся произведениями «Мира искусства» и «Мамонтовского кружка», мозаикой и керамикой М. Врубеля, интерьерами В. Васнецова, архитектурными шедеврами Ф. Шехтеля и Л. Кекушева. Все упомянутые художники обращались к прошлому, но толковали его столь индивидуально и ярко, что созданное ими стало искусством будущего.

XX век принес стране и миру немало страшных событий. Идеи «чистого» искусства на некоторое время забылись, искусство обратилось к страшной реальности. Нонна Степанян в своей книге «Искусство России ХХ века» отмечает, что изображать ужасы значило быть реалистом. Сегодня возникло «…некоторое истощение интереса к «фильму ужасов». В неразрывной паре «Искусство-зритель» наблюдается усталость второго участника диалога: зритель ищет в искусстве чего-то иного, он готов откликнуться на принципиально новую тему. Какую?» (Нонна Степанян. Искусство ХХ века, М., 1999, с. 273).

Художник Роман Максишко, о котором пойдет речь в нашей статье, не причисляет себя к какому – либо художественному направлению. Он разрабатывает собственную концепцию рекреативного искусства, основанного на понимании единства человека и природы, обращении к ассоциативному восприятию зрителя, внимании к религиозным, библейским сюжетам. Быть может, это и есть то новое, что необходимо нам сегодня.

Посмотрим работы художника, среди которых фреска, барельеф, скульптура, керамика.
Большинство из них — световые композиции, где свет используется как самостоятельный художественный элемент.

Роман Максишко считает, что свет в языке творчества соответствует мудрости, тепло — соответствует любви. «Поэтому свет, — говорит художник, — есть формообразующая основа моих композиций. Блики и тени суть архитектурные элементы. Свет невидим. Он становится видимым только когда наталкивается на препятствия. Свет отражается от светонепроницаемых предметов и преломляется в светопроницаемых средах. И при отражении света и при его преломлении он как носитель берет на себя частицу сущности тех предметов, от которых он отразился или преломился и транслирует ее дальше. Это великая тайна света».

Работы художника могли бы составить выставку, но предназначены они для дома. Для дома, где вещи — не просто вещи, но «молчаливые спутники жизни». Особая прелесть заключена в предметах, передающихся из поколения в поколение, пробуждающих воспоминания. Они формируют пространство семейной традиции. Представим себе не просто светильник, а настоящее произведение искусства. Вокруг него по вечерам собирается вся семья, или же его зажигают только в торжественные дни, по особым праздникам. Он светит ярко или не очень, соответственно важности события. Или его извлекают из шкафа в ожидании Нового года и Рождества. Иногда сложно создать ощущение праздника, мы забываем — оно складывается из деталей. Привлечение в обиход особенных предметов создает основу семейного культа, привносящего в обыденную жизнь благоговейное настроение и божественное начало.

Итак, светильник в доме может быть не просто средством для освещения пространства, а настоящим произведением искусства. Он, светильник, может защищать, как в древности, быть оберегом, создавать настроение. Светом можно лечить, а можно нервировать и раздражать. У света — огромные возможности. Свет всегда был частью обрядов, культовых моментов. Свет, огонь стоит в основе истории человечества. Свет, быть может, более всего приближает нас к ощущению Бога, к ощущению правильности и гармонии мира. В Евангелии от Иоанна говорится: «Доколе Я в мире, Я — свет миру» (Ин 9:5). При строительстве храмов свету уделяли огромное внимание. Достаточно вспомнить витражи готических соборов. Свет как бы усиливал ощущение от изображения на окне-витраже. Религиозная традиция в искусстве имеет многовековую историю, ее проявления многообразны. Религиозные сюжеты, размышления над ними, с давних пор волновали художников всех времен и народов. По выражению Сведенборга, все истины светятся: «Вследствие того, что Божественная истина на небесах есть свет, все истины, где бы они ни были, в самом ли ангеле или вне его, внутри небес или вне их, светятся» (Эммануэль Сведенборг. О небесах, о мире духов и об аде, СПБ., 1999, с. 110).